версия для печати21 июня депутаты Законодательного Собрания Санкт-Петербурга приняли в первом чтении законопроект «О гарантиях права на изучение, развитие и использование русского языка в Санкт-Петербурге». Предусматривает он, в частности, образование при Собрании специального совещательного органа – «Совета по поддержке и развитию русского языка». Состоять он будет из преподавателей русского, и лиц, «имеющих общепризнанный авторитет» в области отечественной филологии. (Первая мысль при этом: «Наконец-то будет кому научить депутатов правильно писать!» Да, знаю, я циник…)
«Совет» должен будет осуществлять, среди прочего, и «мониторинг применения русского языка на территории Санкт-Петербурга». В четвертой статье проекта устанавливаются требования «к использованию русского языка в Санкт-Петербурге», в соответствии с которыми в городе «не допускается использование элементов других языков, кроме русского, независимо от их графической формы». Также «не допускается использование элементов русского языка, являющихся: неассимилированными иноязычными заимствованиями; фонетически, орфографически или синтаксически неправильными вариантами».
Извините за такие формулировки: я цитирую. Надеюсь, вам стало понятно, зачем в составе Совета филологи с «общепризнанным авторитетом»: консультации одних только преподавателей, хоть школьных, хоть вузовских, людям, так изъясняющимся, будет явно недостаточно…
Правда, в пересказах СМИ к запретным вариантам «элементов языка» прибавились «морфологически, грамматически и пунктуационно неправильные» из пояснительной записки к законопроекту, которые им самим не запрещены. Вдобавок, у меня возникло такое впечатление, что депутат Законодательного собрания Ватанар Ягья, дававший комментарии «Интерфаксу», проект просто-напросто не читал, или читал невнимательно. Так, согласно его словам, которые цитирует агентство, «надзорными функциями в соответствии с проектом закона будут обладать органы исполнительной власти города». В то же самое время в проекте упоминаются исключительно какие-то «уполномоченные органы», без уточнения того, кто это будет вообще. Надеюсь, если закон все-таки будет принят, эту функцию милиции не отдадут: я в свое время прочитал достаточно милицейских протоколов и могу сделать вывод о том, что она с надзором за фонетикой, орфографией и синтаксисом точно не справится. Не говоря уже о запятых.
Не совсем понятны и слова Ягья о том, что «необходимо строго следить за русским языком в рекламе и в средствах массовой информации»: ведь в первом пункте пятой статьи законопроекта реклама прямым текстом из сферы действия закона выведена; не упоминаются в нем и СМИ. Вообще, по смыслу закона, под его действия попадать должны исключительно надписи, размещаемые на стендах, табличках и указателях.
Вдобавок, в пояснительной записке к законопроекту сказано, что в нем «предлагается ограничиться публично-правовой сферой, не касаясь деятельности индивидуальных и коллективных субъектов в сфере предпринимательской деятельности …» То есть, вывески коммерческих организаций менять вроде бы не должны. Но, помня о том, что законодательство и практика его исполнения в России могут различаться весьма сильно, я ничего удивительного в словах депутата не нахожу: править законы в соответствии со своими потребностями – это такая маленькая депутатская привилегия.
Вдобавок, та же пятая статья в сферу действия закона вводит некие «надписи, содержащие языковые элементы» – ужасная формулировка, подвести под которую можно практически любую вывеску, тем более что понятие «элементов языка» в законопроекте не расшифровывается вообще. На это специально указывает в своем заключении Правовое управление Аппарата Законодательного собрания. Короче: «и эти люди будут нас учить правильно писать»…
Впрочем, то, что депутаты озаботились орфографией и пунктуацией, говорит как раз о том, что «проблема грамацнасци» имеет место быть. «Интернет-общественность», естественно, сразу же забеспокоилась насчет любимого Медведа, да и «новояза» вообще: а не придет ли злой дядька-милиционер, не вымоет ли язык мылом? Наверно, все-таки не придет: кому мы с вами сдались, в конце-то концов? Хотя слова товарища депутата о борьбе за чистоту языка средств массовой информации наводят на мысль о том, что при желании – дотянутся и до Интернета: Сеть под определение «СМИ» успешно «подводили», и не раз.
Вдобавок, как раз в регионах со сравнительно большим числом пользователей Сети (в первую очередь – в Москве и Санкт-Петербурге) влияние «сетевого жаргона» наиболее заметно: то в Москве Парфенов входит в образ, то в Питере Деда Мороза меняют на Деда Медведа, потому как не сезон… Вот увидит депутат какой-нибудь такое безобразие – что подумает? Правильно: «запретить!»
Кстати, и сами авторы законопроекта, не заметив, стали жертвами компьютерной субкультуры: формулировка «элементы языка» широко применяется… правильно, в программировании. Нет, конечно, используется она и в филологии, но если попробовать поискать в Сети, то «программистское» значение будет лидировать с большим отрывом (по данным поисковиков – более десяти тысяч вхождений, тогда как «филологических» – между двумястами и тремястами). Такая вот злая ирония судьбы: борцы с жаргоном «компьютерщиков» делают это с помощью самого жаргона… Видите, что за зараза этот «новояз»?
Однако, нет ничего удивительного в том, что компьютерная субкультура и Сеть стали рассадниками этих самых «неассимилированных иноязычных заимствований» и «фонетически, орфографически или синтаксически неправильных вариантов». Для этого есть вполне объективные причины.
Что касается «заимствований» – так их избежать просто невозможно. Сразу же вспоминается пример из глубины веков, еще периода господства MS-DOS. В этой операционной системе было два вида «расширенной» памяти, именуемые по-английски «extended» и «expanded». И то и другое, при поверхностном знании тогдашними (да и теперешними тоже) «компьютерщиками» английского чаще всего переводилось как «расширенная». Хотя, конечно, профессиональный филолог нашел бы разные слова для перевода – но так то филолог… Вообще, почему-то никого не удивляет то, что традиционно «языком дипломатии» считается французский (надписи на загранпаспортах, например, даются именно во французской транскрипции. Или, скажем, в оружейном деле традиционно употребляются немецкие термины, в музыке – итальянские… (Кстати, тоже «неассимилированные заимствования»). Но протесты вызывают в основном англицизмы: засорение языка, как же… Однако, при таком количестве людей, общающихся с компьютерами и поверхностно знающих «инглиш», такое «засорение» просто неизбежно. Английские термины в области компьютеров – это ведь тоже традиция. Правда, молодая, но традиция, связанная с компьютерами старше самих компьютеров быть не может…
Что же касается «новояза» – так это тоже неизбежное зло. При сетевом общении вся многогранная человеческая личность сводится к буковкам на экране, да форумным «аватарам». Естественно, выделяться приходится только ими… Я с трудом себе представляю человека старше семи лет, который употребляет в устной речи что-нибудь вроде сакраментального «преведа». Но вот в чатах и в ЖЖ – запросто…
«Элементы языка» – это как раз то, к чему сводится сетевое общение. С проникновением Интернета в массы (а сейчас охвачена им лишь малая часть населения России) все процессы «заимствований» и коверканий слов усилятся многократно. А сторонникам «регулирования языка» хотелось бы сообщить, что немного не то они регулируют. Сленг «интернетчиков», лежащий между «устным» и «письменным» языками, ни к тому и ни к другому отнесен быть не может: филологи уже давно знают термин «разговорный письменный».
И избитый «новояз», за распространением которого с таким умилением следят интернет-СМИ – это еще цветочки. Из недавних наблюдений: слово «Мицубиши», услышанное по радио. Уж на что я «обынтернетился» дальше некуда, но произношу через «с», как с детства привык. А диктор, такое сказавший, либо долго жил в англоязычном окружении, либо, что более вероятно, чаще это слово читал, чем слышал. Соответственно, он его произносит правильно, как и положено по правилам транскрипции, а не то что мы с вами. Кстати, слово «ксерокс» мы тоже неправильно произносим: надо – «зайрекс»…
Вы думаете, что страшнее погибающей буквы «йо» в русском языке ничего уже не будет? Погодите: еще лет пять распространения «разговорного письменного» – и люди начнут забывать, где ставить ударения в наименее употребляемых словах… И я не сомневаюсь, что все это время народные избранники будут продолжать бороться за чистоту языка. Законодательно.
Вот только проще паровоз остановить в трех чтениях…
