версия для печатиВ заключительной части нашего рассказа о "детской цензуре" мы поищем в явный бред. Кроме закона можете посмотреть предыдущие версии законопроекта и таблицы внесенных поправок, которые можно с думского законотворческого сайта.
Судя по тому, сколько ляпов допущено при написании текста, последнее его редактирование происходило в очень большой спешке. Есть такое популярное изречение: "Тем, кто любит колбасу и уважает закон, лучше не видеть, как делается то и другое". Автор этого высказывания - американский писатель Джон Годфри Сакс, и сам был юристом. База законопроектов на сайте Думы – это грандиознейшее собрание примеров, подтверждающих истинность "колбасного правила".
Закон "О защите детей..." – всего лишь один из таких примеров.
"Тринадцать" – число несчастливое
Смешно получилось с требованиями к "бегущей строке", которая должна демонстрироваться по телевидению. Третья часть тринадцатой статьи закона содержит требование предварять теле- и радиопередачи информацией о возрастных ограничениях, "в том числе способом "бегущей строки", при условии, что объем "бегущей строки" не превышает пяти процентов площади экрана".
Я специально перепроверил по – там именно "не превышает". То есть – "не более" пяти процентов, хотя авторы явно имели в виду "не менее", как в двенадцатой статье, где размер "знака информационной продукции" установлен именно таким.
Еще один "косяк" содержится в последней части тринадцатой статьи:
"При размещении сообщений о распространении посредством теле- и радиовещания информационной продукции, запрещенной для детей, не допускается использование фрагментов указанной информационной продукции, содержащей информацию, причиняющую вред здоровью и (или) развитию детей."
В первоначальной редакции законопроекта абзац про "фрагменты" был частью восемнадцатой статьи и выглядел так:
"8. При анонсировании информационной продукции возрастной категории "с 18 лет" в доступное для детей время не допускается использование эпизодов (фрагментов), содержащих информацию, причиняющую вред здоровью и развитию детей."
Пока, как вы видите, все вроде нормально написано. Затем, после изменений во втором чтении, наш абзац перекочевал в тринадцатую статью. На этом этапе вместо "доступного для детей" вписали "дневное время". Тогда же вместо "содержащих" появилось "содержащей". С этой явной опиской закон был принят. Авторы хотели запретить использовать в рекламе продукции те ее фрагменты, которые содержат нежелательные для детей вещи. Но написали "содержащей" вместо "содержащих", запретив использование вообще любых фрагментов.
Вдобавок, "запрещенная информация" – только часть "вредной". Есть еще информация, распространение которой ограничено, но требований использовать только кошерные фрагменты в сообщениях о ее распространении закон не предусматривает. Изначально в абзаце говорилось о рекламе "запрещенных материалов" в то время, когда ее могут видеть дети. А вот потом, при рассмотрении в третьем чтении "дневное время" убрали вообще, сделав сам абзац бессмысленным: ведь рекламный ролик – это такой же "материал", как и любой другой, и на его распространение действуют все ограничения, предусмотренные законом, в том числе и временные.
На том же этапе в несчастливую тринадцатую статью добавились и слова про "не превышает пяти процентов" о "бегущей строке". В общем, ошибка на ошибке. Автором окончательной редакции статьи, вместе с Мизулиной в таблице поправок указана депутат от "Единой России" Наталья Карпович. Кто из них так блеснул грамотностью, к сожалению, неизвестно.
(Одним из активных авторов поправок, внесенных во втором чтении, значится . Сын ее , а мать учит россиян, как им воспитывать детей – вам не кажется странной такая ситуация?)
Еще авторы освободили от необходимости размещения "знака соответствия" телепередачи, идущие в прямом эфире. Но для радиопередач аналогичное исключение они предусмотреть забыли: все они должны предваряться сообщением об ограничении распространения, независимо от того, запись это, или прямая трансляция. Нет такого исключения и для Интернета.
Это, как я уже говорил, не законотворчество, а сплошное позорище.
Сам язык, которым сформулирован закон, оставляет желать много лучшего. "Информационная продукция, запрещенная для детей, в виде печатной продукции допускается к распространению в местах, доступных для детей, только в запечатанных упаковках" – что было по русскому в школе у того, кто это писал?
Запрещена ли порнуха в России?
В начале первой статьи о "детской цензуре" я упоминал депутатов от ЛДПР, которые уже :
""В настоящее время допускается оборот порнографической продукции даже в доступных для детей местах, лишь бы применялись средства защиты детей "в виде административных и организационных мер, технических и программно-аппаратных средств", – отмечают в пресс-службе фракции.
Тем самым, подчеркивают депутаты, нарушается международная конвенция о полном пресечении производства, хранения и обращения порнографических предметов, то есть запрет на порнографию."
Депутаты имеют в виду одиннадцатую статью закона, вторая часть которой как раз это и предусматривает:
"1. Оборот информационной продукции, содержащей информацию, предусмотренную частью 2 статьи 5 настоящего Федерального закона, не допускается, за исключением случаев, предусмотренных настоящим Федеральным законом.
2. Оборот информационной продукции, содержащей информацию, запрещенную для распространения среди детей в соответствии с частью 2 статьи 5 настоящего Федерального закона, в местах, доступных для детей, не допускается без применения административных и организационных мер, технических и программно-аппаратных средств защиты детей от указанной информации."
"Часть 2 статьи 5" – это самая ограниченная категория, "запрещенная информация". Как мы видим, первая часть статьи запрещает такие материалы вообще, с отдельными исключениями, а вторая тут же такие исключения вводит. Кроме того, разрешение содержится и в первой части тринадцатой статьи: для первых пяти пунктов перечня, предусмотренного частью 2 статьи 5, разрешено ограниченное распространение (по телевизору их можно показывать только между 23 и 4 часами либо только по кабельным каналам).
Внесение ясности в этот вопрос было бы весьма кстати. Это даст нашим правоохранительным органам возможность законно возбуждать уголовные дела по статье 242 УК. Она, как мы помним, предусматривает уголовную ответственность за незаконный оборот порнографических материалов. До тех пор, пока запрещающего закона не было, все подобные дела возбуждались неправомерно, но эта практика довольно широко распространилась и никого не смущала. Теперь законодатель наконец-то сформулировал, что можно, а что нельзя в обороте порнухи, и это хорошо.
Вот это меня смутило: неужели Мизулина одобрила законопроект, который легализует порнографию? Я немного понаблюдал за ее законотворческой деятельностью и думаю, что это на нее совсем не похоже. Ну не могла Мизулина с единомышленниками ее разрешить, просто не могла.
Учитывая то, что как-бы-разрешающая часть статьи явного разрешения не содержит, а оформлена скорее как запрет, и с учетом тех ошибок, которое авторы в нем налепили, я предположу, что они просто сами не поняли, что написали.
В пользу этой моей гипотезы свидетельствует последовательность изменений в законе. Сама одиннадцатая статья была добавлена в ходе рассмотрения во втором чтении, в первоначальном варианте закона ее не было. Абзаца, который стал первой ее частью, в ней не было и тогда, его добавили еще позже, в ходе третьего чтения. Этим авторы, видимо, хотели нейтрализовать действие второй части статьи. Еще они изменили первую часть тринадцатой статьи, которая до того разрешала показывать любую запрещенную для детей информацию по платным каналам и в ночное время. После внесения изменений разрешение стало распространяться только на первые пять ее категорий из семи.
О том, что новый абзац слабо согласуется по смыслу с остальным текстом одиннадцатой статьи, и что закон становится трудно читать и понимать, никто, конечно, не подумал. Не подумали авторы поправок и о том, что, несмотря на изменения в тринадцатой части, "всеобщий" запрет из первой части одиннадцатой статьи успешно нейтрализуется уже следующим ее абзацем, который, несмотря на "не допускается", может, тем неменее, толковаться как разрешение.
Недоглядеть было легко: при рассмотрении проекта в третьем чтении в него было внесено довольно много значимых поправок. Например, в проекте "порнографией" называлась информация, которая не только содержит натуралистическое описание половых органов и полового сношения, но и не предназначена "для использования в научных, медицинских целях, в образовательном процессе". Слова про "цели" и "образовательный процесс" были выброшены и в окончательную редакцию не вошли.
Была исключена третья часть четвертой статьи, которая давала право органам местного самоуправления определять перечень мест, нахождение в которых детей запрещено. Фактически, на такие места не распространялось бы действие закона. Но теперь таких "зон свободы" официально не будет, а станет ли для защитников нравственности "отмазкой" табличка на входе о том, что "детям до восемнадцати вход воспрещен" – большой вопрос...
Вместо информации, "побуждающей к потреблению наркотических средств", к "вредной" была причислена информация, "способная вызвать у детей желание употребить наркотические средства".
Вместо "призывающей к совершению преступлений и (или) административных правонарушений либо оправдывающая допустимость их совершения" – "оправдывающая противоправное поведение".
Вместо "представляемой в виде изображения или описания действий сексуального характера, связанных с возбуждением, проявлением или удовлетворением полового влечения" – "представляемая в виде изображения или описания половых отношений между мужчиной и женщиной". То есть, на самом последнем этапе рассмотрения закона в него щедрой рукой вносились поправки, делающие его формулировки все более и более расплывчатыми.
В общем, думаю, никто порнуху разрешать не хотел, просто закон написали коряво. ЛДПР уже подсуетилась, скоро следует ожидать поправок, которые изменят косноязычные формулировки. В этом случае вместе с порнухой будет полностью запрещена и нецензурная брань: она входит в те два пункта из определения "запрещенной информации", которые то ли запрещены, то ли нет.
Кстати, по поводу "половых отношений между мужчиной и женщиной". Это – один из признаков "информации, распространение которой среди детей определенных возрастных категорий ограничено". То есть, ее можно показывать не всем детям. Теперь откройте "Плейбой", "Пентхаус" или еще какой-нибудь журнал, промышляющий публикацией "обнаженки". Долистайте до этой самой "обнаженки". И найдите хоть одного мужчину.
Боюсь, тот, кто вписывал вот это "между мужчиной и женщиной" вместо "изображений или действий сексуального характера" как-то слишком много думал о порнухе – и соорудил определение, под которое попадают безобидные описания первых поцелуев на скамейке при Луне, но вот эротика в виде голых баб – не попадает... Хорошо, что закон позволяет запретить "отрицание семейных ценностей", теперь это – единственный способ бороться с голыми сиськами.
И, разумеется, присутствуют в законе противоречия с другими нормативными актами. К примеру, в первой статье закона говорится, что его действие не распространяется на информацию "недопустимость ограничения доступа к которой установлена Федеральным законом от 27 июля 2006 года N 149-ФЗ "Об информации, информационных технологиях и о защите информации"". этого закона запрещает ограничивать доступ к "информации, накапливаемой в открытых фондах библиотек, музеев и архивов". В то же время, закон "О защите детей" к "обороту информации" причисляет "выдачу из фондов общедоступных библиотек".
Трудно избежать таких противоречий, если собираешь закон из кусочков (во втором чтении – 106 поправок, в третьем – 41, на закон, состоящий из 23 статей).
В общем, у меня для вас плохие новости. Мы живем в стране, где законы пишут озверевшие моралфаги, не освоившие как следует русского языка, но озабоченные, тем не менее, борьбой за его чистоту.
Странное сочетание.
