Понимая медиа: продолжение человека

комментарии (2)
версия для печати

«Вебпланета» публикует рецензию Ивана Засурского на знаменитую и грандиозную по степени влияния на умы социальных мыслителей второй половины ХХ века работу канадского ученого и публициста Герберта Маршала Маклюэна «Понимание медиа».

Герберту Маршалу Маклюэну всегда не везло в том плане, что его критиковали те, кто его не понимает, а теперь, когда по-русски наконец-то вышел его magnum opus «Understanding media: The extensions of man» можно сказать, что его перевели слишком узко — как «Понимая медиа: Внешнее расширение человека», хотя помимо внешнего Маклюэн как раз имеет ввиду и внутреннее.

Речь в книге идет о том, что эволюция человека как вида и существа происходит во многом под влиянием средств труда и коммуникации, потому что каждое из них дает новое расширение человеческих возможностей, модифицирует среду обитания и, как следствие, меняет также впечатления человека о себе и мире вокруг, часто самым радикальным образом.

Хотя у меня есть претензии к названию перевода, я все же советовал бы прочесть книгу Маклюэна (лучше, конечно, достать по-английски), потому как ничто не освежает восприятие медиа лучше, чем его изречения. Медиа и средства труда являются «продолжением человека» постольку, поскольку в эволюции нашего вида они позволили сделать нам рывок. Раньше, чтобы измениться, нам необходимо было несколько десятков поколений просто для того, чтобы изменилась структура тела, его адаптация к внешней среде. Средства труда и медиа стали нашей второй природой — рукотворной, но развивающейся с неимоверной скоростью.

Маклюэн не сразу стал мегапророком в медиа, о которых он говорил — сначала (да и потом) его преследовало то же самое непонимание со стороны людей, которые не могли понять, как может человек от науки писать афористично и парадоксально, как это делал он. Сейчас грани сглажены и мало кто помнит тех профессоров, которые в США 60х громили его теории. О влиянии же самого Маклюэна можно судить хотя бы потому, что он занимает единственную и уникальную в своем роде позицию patron saint, или покровительствующего святого.

Как медиа меняют человека?

Например, вот книжка — средство коммуникации с не такой уж большой историей. До того, как появились книги, были баллады — «история», преломляясь в устных преданиях, смешивали священное с обыденным. В голливудской «Трое» нет богов, но в эпосе Гомера они есть.

Знание жило как живая традиция. Оно не существовало без носителя. В древнегреческой и римской традиции философ — это прежде всего участник дискуссии, устно озвучивающий свои рассуждения, а не книжный червь. Знание было целостным, не специализированным: обычно грамотный человек разбирался и в математике, и в геометрии, и в физике, и в логике, и в литературе, и в поэзии, и в философии, не говоря уже о религии. Как пример здесь можно привести Аристотеля.

Однако без современной книги и гимна индивидуальности, спетого литературой человечеству, не было бы ни современных законов, ни даже многих современных понятий. Чтение как занятие суть обособление. Книги уравнивают возможности и дают шансы. Отсюда — идея о правах человека, идея о свободе высказывания — и наука.

С другой стороны, современное книжное знание — чтобы закончить с этим примером — это бесконечная специализация, комментарии на полях других комментариев. Носителями знания являются уже не люди, а листы бумаги. Знание существует вне человека и без него — оно как бы общедоступно, но на самом деле совершенно непостижимо, потому что объяснять стало некому.

Газеты и радио: мировая война и тоталитарный режим

Я постараюсь дать еще несколько пояснений. До распространения книгопечатания, с которого по сути и началась эпоха массового производства массовых продуктов, церковь претендовала на эксклюзив в общении с Богом. Распространение Библии — самой популярной книги всех времен и народов — привело к появлению протестантизма и серии войн, которые сформировали новую географию Европы.

Специализация, тоже следствие книжного знания — я говорил об этом раньше — с тех пор только углубляется, отчего стало возможным появление узкого профессионализма и крупных научных открытий — но также стало трудно разговаривать людям между собой. Как у нас в «Рамблере» бывает — один думает вордом, другой — freebsd, а у третьего один эксель на языке и крутится.

Разумеется, протестантизм дал также новую структуру личности, которая сильно отличается от православной или католической. Прямая связь с Богом вернула европейцам веру в возможность строительства рая на Земле и подарила миру США, ведь в «подкорке» этой большой страны — комьюнити боговерцев-пуритан, бежавших от преследований.

Дальше книгопечатание в сочетании с производством товаров массового потребления дало миру масс-медиа, то есть газеты — продукт, который сначала был элитарным, а потом стал дотироваться за счет рекламы и превратился в дешевое средство индоктринации полуобразованных масс. Это дало всплеск национализма (все стали читать про себя на своем языке и думать границами наций — откуда и приходили новости) и, как следствие, первую мировую войну и революцию в России.

Далее, радио усилило центростремительные тенденции в обществе и произвело тоталитарные общества двадцатого века — от Советского Информбюро до вестника Третьего Рейха. И так далее.

И при этом я иду по самым «верхам» маклюэнской мысли — не говорю о том, например, как колесо изменило отношения человека с пространством, открыв просторы и индустрию грузового транспорта, а часы — со временем, превратив субъективно-природный ритм ранних человеческих обществ в объективно-конвейерный поток секунд, минут и часов, которые стали одинаковыми и скучными, но позволили синхронизировать работу общества, обеспечив фундамент для экономического развития.

Что бы сказал Маклюэн про интернет?

Здесь самое интересное. Вообще-то Маклюэн прославился несколькими метафорами. Одна из них — «Глобальная деревня» — описывает мир в эпоху телевидения, когда расстояние на планете схлопнулось окончательно и отголоски со всех ее уголков стали мгновенно доносится до всех окраин. Он говорил о появлении всемирной нервной системы, «расширившей» человека настолько, что сформировался единый планетарный организм.

Сейчас, после интернета, мы можем говорить о появлении двух вещей, на мой взгляд: Сети — как коллективного разума, хранилища знаний, подобия головного мозга человека, где миллиарды частиц мгновенно образуют многообразные связи и цепочки, и о появлении новой социальной инфраструктуры, похожей на городскую — нового обитаемого пространства, в котором происходит организация взаимодействия людей с очевидной фрагментацией массового пространства на специализированные группы по интересам (в деревне все вместе гуляют, так?).

В принципе, это одно и то же, но, по сути — еще один виток развития цивилизации. Потенциально весьма многообещающий, но наверняка со своими проблемами и тараканами. Вроде потери личного пространства и прайваси (о существовании которых, кстати, до появления книг никто и не догадывался). Или еще большей неспособности людей, думающих на разных языках и общающихся «со своими», входить в контакт и общаться по-человечески.

Впрочем, об этом нам еще предстоит узнать на собственном опыте.

Другие