Мой рок-н-ролл, мой!

Одна высокопоставленная девушка на днях спросила меня, неужели следующая моя колонка тоже будет посвящена трем резиновым динозаврам, заблудившимся в трех соснах. Ох уж эти девушки, они вечно берут меня на слабО! Ну да, я собирался написать о том, что в ноябре компания Mail.Ru неожиданно выпустит в свет бесплатные супер-блоги, которые сметут с лица Земли всякое ЖЖ. И о том, как пораженные Rambler и Yandex тут же бросятся догонять, то бишь доделывать собственные блоги, которые разрабатываются в этих компаниях уже больше года, в ужасном секрете друг от друга. В общем, слоники опять забегают!

Но… напишу-ка я лучше о другом. О том, как все начиналось. Я как-то вдруг заметил, что на свете нет ни одной нормальной, человеческой истории Рунета. Есть скучные хронологические списки — типа, в таком-то году такой-то динозавр вставил такому-то динозавру первый кабель по самые гланды. Ну, и еще есть худло: это такие странные книжки, где на первых страницах обязательно кого-то убивают, а потом появляются знакомые вроде персонажи, но под другими фамилиями, и несут кукую-то нереальную, хотя и красивую чушь.

Короче, настало время человеческих историй про эту адскую машинку.

# # # #

Заочно я познакомился с Александром Житинским еще в универе, по книжке «Путешествие рок-дилетанта». В книжке была красивая идея: дилетант — это не лох какой-нибудь, а совсем наоборот: человек, который занимается музыкой из чистого интереса. В отличие от профессионала, который делает это за деньги. В результате у дилетантов может получиться гораздо круче. Типа БГ и Цоя в пику советской эстраде.

У меня имелись похожие соображения. «Профессиональный писатель» — это ведь то же самое, что и «профессиональная любовница». Конечно, бляди играют полезную роль в нашем обществе — есть у нас еще такие пацаны, у которых без поддержки не стоит. Но любой здоровый мужик все-таки предпочитает не «профи», которая дает любому заплатившему, а нормальную, свою собственную подругу, которая действительно любит тебя, любимого. Именно это ценится и в любовницах, и в творчестве — собственные переживания, непредсказуемые и оригинальные. Оригинальные для тебя самого, а не для учебника анатомии.

Мысль не такая уж новая. Среди моих любимых писателей тоже не было профессионалов: Кортасар работал переводчиком, Грэм Грин — шпионом, Буковски — почтальоном. Даже утонченная Сей-Сенагон вкалывала фрейлиной и каждый день чернила зубы. Но незнакомым людям, особенно мертвым, можно много чего пришить. Другое дело, проверять собственную теорию на собственной шкуре.

Когда в ЛИТО говорили, что я лезу в поэзию через «черный ход», они и не догадывались, как близки к истине. Сначала X-Windows, потом MS Windows — в общем, форточки. Виндос рулез, воистину рулез! Я бросаю тексты в интернет и спокойно общаюсь с читателями безо всяких посредников. Хочешь совсем честных, независимых оценок — публикуешься анонимно. Бумажные западные журналы и антологии тем временем печатают мои хайку — безо всякого обивания порогов, созвонов-перезвонов и прочих советов по творческому росту. Издатели сами находят тексты в интернете и сами предлагают опубликовать. Хочешь потешиться своим именем на бумаге — заходишь на почту и забираешь бандероль из Японии или Канады. Что еще нужно самому гениальному поэту Северо-Запада?

Такую картинку я и нарисовал в манифесте сетературы, который опубликовали в Zhurnal.Ru. На том же сайте, рядом с неопровержимыми доказательствами моей крутизны, висела статья Александра Житинского «Виртуальная жизнь и смерть Кати Деткиной». Житинский рассказывал, как купился на виртуальную девочку производства Темы Лебедева и какой вывод из этого сделал: «Любой сетевой персонаж по умолчанию считается виртуальным». Тоже своего рода манифест.

Мы списались, встретились. Житинский тоже заочно знал меня, причем в очень харизматичном свете. Как выяснилось, Леня Делицын, которому я оставил в Штатах часть своих книг, решил не заморачиваться с их продажей. Тем более что он залил половину книжек каким-то бухлом, на них выросла разноцветная плесень и видок получился нетоварный. Чтобы побыстрее избавиться от этой макулатуры, хитрый Левон замутил литературный конкурс «Тенета», а меня объявил первым спонсором: победителям раздавали мои книжки.

Стало быть, пока я прикалывался над жлобами в ресторане и пугал подвальных литошников своими заморскими образами, я одновременно стал известен как со-организатор самого крупного сетевого конкурса. И как раз в это время обсуждался новый, еще более крутой вариант «Тенет» по крышей Житинского. Тот обещал привести серьезных литераторов в жюри и издать победителей — в общем, сопрячь трепетную лань сетературы со старым мерином печатного слова. Мне же, как нечаянному со-организатору, было предложено стать первым секретарем конкурса.

# # # #

Работать с Житинским было легко. Свой дилетантский взгляд на мир он прекрасно сохранил с возрастом, так что у нас было много общего.

Однажды Сергей Бережной привел к нам аккуратненького американца в очечках. Американец хотел поговорить с Житинским, но того еще не было. Я стал развлекать гостя. Рассказал вкратце, чем мы тут занимаемся. Пересказал свой манифест сетературы. Гость включил диктофон, но сетевая литература его не прикалывала. Вместо этого он открыл сайт какого-то Тимура Новикова и стал восхищаться дурацкими картинками, которые прыгали по экрану, как сбесившаяся колбаса в нарезке.

— Да это же любой дурак нарисует в Фотошопе! — возразил я.

И продолжал гнуть свою линию. Мол, у нас такие вычурные картинки мало кому интересны, мы культура литературо-центрированная. А в Интернете к этому добавляются хорошие возможности обратной связи. И можно очень интересно двигаться в этом пространстве идей, как летучая мышка — бросил текст-сигнал, получил ответы, бросил новый текст, и дальше летишь…

— О, летучие мыши! — вздохнул хорошо выбритый американец. — В молодости я любил летучих мышей. Такие грязные, с отвратительными вампирскими рожами, они появляются только по ночам…. как хиппи. Вы любите хиппи?

«Ну, совсем тупой», подумал я. Тут пришел Житинский, и американец стал спрашивать его про сайт Тимура Новикова.

— Да какое же это искусство! — удивился Житинский. — Я и сам такое могу нарисовать в Фотошопе!

И стал показывать американцу свой «Арт-Петербург». Американец вежливо покивал, но было ясно, что он по-прежнему не врубается.

Когда непонятливый гайдзин ушел, мы с Житинским вышли на лестницу покурить.

— Кто хоть это был-то? — спросил я.

— Да какой-то тупой американский журналист. — Житинский достал визитку гостя и передал мне.

Это был Брюс Стерлинг, один из отцов жанра «киберпанк». Спустя пару месяцев в Wired вышла его статья про Питер. Называлась она «Art & Corruption». Естественно, там упоминался Тимур Новиков, а про визит к нам не было ни слова.

# # # #

Стерлинг не был совсем уж тупым. Просто он уже давно наигрался в интернет. И во время визита в Питер его интересовали более панковские штучки, которые он описал в статье: пиво в отстойнике Fish Fabrique, табличка DISINFEKTED в грязном туалете отеля, ну и дальше в том же духе.

У чистеньких американцев такая поэзия с реалистичной гнильцой очень ценится. Уильям Гибсон тут же стащил у друга табличку DISINFEKTED и вставил в свой роман «Распознавание образов». А сам Стерлинг использовал заведение Fish Fabrique в романе «Zeitgeist». Но суровые русские мужики и тут посмеялись над киберпанком. «Я работал на рыбозаводе», говорит герой Стерлинга в русской версии книги. Переводили-то в Екатеринбурге…

Мы же тем временем тянулись в другую сторону, к чистому. Для тогдашнего Питера наша шарашка была невероятным островком гуманизма в океане идиотизма. Достаточно сказать, что на двери «Невалинка» с улицы висела табличка «2-й этаж — ВЫШЕ». А на входе в наш отдел (самый дальний в коридоре) размещался еще более категоричный плакат: жирный кружок «Вы здесь» и стрелка по схеме коридора в обратную сторону, к кружку «Вам сюда. Абонентский отдел». И все равно десятки чайников ежедневно добирались до нас со своими жалобами на то, что окно не открывается, бродилка не бродит и дайлап не дает. Они даже не догадывались, что Интернет можно не только потреблять, но и делать собственноручно.

Поэтому реальное число людей, которые входили в нашу дверь по делу, не превышало двух десятков. Помимо «Арт-Петербурга» Житинского, здесь обитали «История, Мистика и Религия» Дарьи Телегиной, кинообзоры Макса Смолева и клоунские мемуары Иры Терентьевой. В соседних каморках Майк «Завхоз» Федоров заманивал игроманов на quake.spb.ru, а Кирилл Климов приобщал к интернету одиноких русских женщин, мечтающих найти мужа за границей. К этой веселой компании вначале добавился мой журнал поэзии хайку «Лягушатник», потом — сетевая радиопрограмма «РадиоНЕТ».

Полезным делом занималась только Соня Овсянникова — она нас кормила. Но сумасшествие заразно, и вскоре она стала опытным веб-дизайнером. Пришлось питаться чем попало.

Мы и сами понимали, что наши игры далеки от реальности. Требовался более массовый продукт. Так возникла бумажная газета «НЕТ». В ней рассказывалось, что WWW — это не три жетона от метро, а нечто другое, хотя и на метро похоже. Мы много работали над имиджем газеты, который должен был принести радость самым широким слоям чайников.

— В дизайне надо использовать мух, — предлагал я.

— Мухи — это отлично, — соглашался Кирилл Климов. — Побольше мух, мух и говна!

Самыми удивительными людьми в этом первом рассаднике питерских нетменов были альтернативные литературные стариканы, собранные Житинским. После Слепаковой и Кушнера мне вообще не верилось, что такие бывают.

А были! Они вовсе не жаждали эстетствовать по подвалам и поклоняться бумажным книжкам. Зато откровенно перлись от интернета. Михаил Чулаки, из которого, казалось бы, уже весь песок высыпался, даже вел на своем сайте видеотрансляции, излагая футурологические прогнозы не хуже Лема.

Еще больше меня порадовал Виктор Кривулин. Когда я пришел к нему брать интервью для «Радионета», этот живенький дедок сидел за компом в окружении восьми белых кошек и ожесточенно рубился с машиной в карты.

— Да погоди ты со стихами! — отмахивался он от меня. — Сейчас, сейчас, я тут одну комбинацию задумал…

И снова лупил по клавишам. Так продолжалось еще с полчаса, пока старый питерский битник не добил проклятую машину. Мы заговорили об Интернете. Кривулин сказал, что в Сети можно мутить игры покруче. И что сам он вскоре собирается похулиганить в жанре «литературного хакерства».

— Можно взять все тексты Гоголя в электронном виде, немного с ними поработать на компьютере и создать якобы неизвестный гоголевский текст. Тот же стиль, тот же словарь. Второй том «Мертвых душ»! А еще интересней — оживлять отдельных литературных персонажей…

— Мы уже работаем над этим, — улыбнулся я, чувствуя родственную душу. И рассказал Кривулину про Мэри Шелли.

Продолжение, возможно, следует…

Другие