Тимур Бекмамбетов продолжает свои незабываемые исторические штудии в характерной для него бескомпромиссной манере. И если в «Гладиатрикс» получила должное освещение древнеримская история: там звезды Playboy бились на мечах где-то на просторах Ленинградской области, то теперь – воспользуемся заглавием романа Патрика Маккейба – «малютка-мясник» российско-американской киноиндустрии добрался до Авраама Линкольна, шестнадцатого президента США и по совместительству обитателя пятидолларовой банкноты. Весь фильм Авраам Линкольн, натурально, бегает с топором за вампирами. Это, конечно, можно было бы счесть хохмой наподобие той, когда Курёхин и Шолохов, давясь от смеха прямо перед камерой, рассказывали о грибных обстоятельствах жизни Владимира Ильича Ленина; но Бекмамбетов и автор соответствующего романа – уроженец штата Нью-Йорк Сет Джаред Гринберг, ныне более известный как Сет Грэм-Смит, – катастрофически серьезны. Грэм-Смиту, кстати, тоже не впервой переписывать наново историко-литературные реалии: прежде чем взяться за Линкольна, тридцати-с-копейками-летний романист уже успел прославиться нестандартной интерпретацией творчества Джейн Остин. Интерпретация называлась «Гордость и предубеждение и зомби». Чтобы передать торжественно-экзальтированную интонацию грэм-смитовской прозы, позволим себе процитировать маленький отрывок из признаний шестнадцатого президента США: «Позади сидела пара джентльменов: один – пухлый и краснощекий, в костюме бледно-зеленых с серым тонов; другой – в костюме белого шелка, дополнявшем бескровное лицо и длинные светлые волосы. Глаза скрыты за парой темных очков. У него было столько явных признаков вампира, сколько я еще ни разу не видел в одном человеке, к тому же он очевидно был богат. Элегантный, изысканный. Не скрывающийся в тени. Приятный, компанейский человек. И смеющийся. Я мог думать только о том, как воткнуть кол в его сердце, когда коляска будет ближе. И отрубить голову. Как кровь зальет белый шелк его костюма. Увы, я мог лишь смотреть: безмерная боль в голове и отсутствие оружия сдержали меня лучше всякой привязи. Проезжая мимо, светловолосый вампир вдруг бросил на меня взгляд, понимающий всё». Президент Линкольн: Охотник на вампиров
Бекмамбетовская экзальтация, однако, несколько иного свойства. Летописца банка «Империал» восторг охватывает преимущественно при виде мясорубки, чтобы тела медленно и величаво разлетались на кусочки, а после сверхскоростной монтаж комкал и рвал изображение в короткой, но остервенелой конвульсии. И так до следующего приступа. Зрелище в итоге получилось феерическое: пока герои трепетно произносят свой текст про необходимость свободной циркуляции крови по белым шелкам (ну, то есть в буквальном смысле до шелков дело в сценарии, конечно, не доходит: тут успеть бы запихнуть в хронометраж все отснятое рубилово!), посеребренные топоры и выщелкивающиеся вперед клыки разрывают обильную плоть, вспенивая пространство густыми темными фонтанами. Теперь, пожалуй, Грэм-Смиту стоило бы, в свете его нежнейшей любви к топору, переписать «Преступление и наказание», а Бекмамбетову – эту новую версию экранизировать. Разумеется, с моделями Playboy и восточными единоборствами (в Abraham Lincoln: Vampire Hunter за пластику и хореографию похождений шестнадцатого президента США отвечала алма-атинская Школа сценического боя «Кун-До», весьма эффектно справившаяся со своей балетно-бо(л)евой задачей).
Собственно, в самом факте подобного переосмысления американской истории нет ничего шокирующе-неслыханного. В «сумеречном» «Затмении» Гражданская война 1861–1865 годов предстает столкновением противоборствующих кланов вампиров, хотя это совершеннейшие цветочки по сравнению с рассказом Бентли Литтла «Вашингтонцы» (на его основе Питер Медак снял одну из новелл телеальманаха «Мастера ужаса»). Там Литтл вдохновенно описывал, как Джордж Вашингтон, Бенджамин Франклин и остальные отцы американской демократии со смаком уплетали человечину и как Вашингтон в припадке восторга съел Томаса Джефферсона. На этом фоне версия Грэм-Смита и Бекмамбетова не только вполне невинна, но даже по-своему человеколюбива. Президент Линкольн: Охотник на вампиров
Новация авторов Abraham Lincoln: Vampire Hunter состоит в другом. Кажется, никто до них с такой непоколебимой буквальностью не воплощал в кино идею о том, что сословия эксплуататоров суть вампиры, качающие кровь и прочие ресурсы из угнетенных. Еще в 1764 году, в «Философском словаре», Вольтер писал о Лондоне и Париже: «Я признаю, в этих городах есть биржевые игроки, трактирщики, деловые люди, которые средь бела дня пьют кровь народа; они, конечно, испорченные, но не мертвые. И проживают эти настоящие кровососы отнюдь не на кладбищах, а в очень удобных дворцах». Идею подхватил Маркс. В «Восемнадцатом брюмера Луи Бонапарта» он заметил: «Буржуазный строй, который в начале столетия поставил государство стражем при только что возникшей парцелле и удобрял ее лаврами, стал вампиром, высасывающим кровь ее сердца и мозг ее головы и бросающим ее в алхимическую реторту капитала», не преминув упомянуть в статье «Положение во Франции» о «налоге кровью для армии и флота», а саму Вторую империю назвав «огромным вампиром, бременем, которое растет быстрее, чем производительные силы французской нации». Британскую промышленность классик жаловал не больше, подчеркивая в «Учредительном манифесте Международного товарищества рабочих», что она «подобно вампиру, может существовать лишь питаясь кровью, да притом еще детской кровью». В другой статье, «Положение фабричных рабочих», Маркс именует владельцев фабрик «вампирами, тучнеющими от крови, которую они высасывают из молодого поколения рабочих собственной страны». В «Капитале» отец-основоположник возвел данную метафору фактически в ранг понятия: «Капитал – это мертвый труд, который, как вампир, оживает лишь тогда, когда всасывает живой труд, и живет тем полнее, чем больше живого труда поглощает», не забыв упомянуть в другом абзаце о «вампировой жажде живой крови труда». Не зря, кстати, именно на лондонском Хайгейтском кладбище, где Маркс, отпустив бродить по Европе призрак коммунизма, обрел последнее успокоение, в конце 1960-х – начале 1980-х неистовствовал знаменитый «хайгейтский вампир», доставивший немало хлопот окрестному населению. Однако самый любопытный пассаж содержится у Энгельса в статье 1850 года «Английский билль о десятичасовом рабочем дне», где, помимо прочего, английская промышленность сопоставляется с американским рабством: «Воспоминание о тех временах бесстыдной и жестокой эксплуатации детей и женщин – эксплуатации, которая не отпускала свою жертву, пока можно было высосать из нее еще одну каплю крови, выжать из ее мускулов и жил еще одно усилие, – до сих пор очень живо у английских рабочих старшего поколения; многие из них сохранили это воспоминание в виде искривленного позвоночника или изувеченных членов, и все – в виде непоправимо разрушенного здоровья. Судьба рабов на самых плохих американских плантациях была еще счастьем в сравнении с судьбой английских рабочих того времени» Президент Линкольн: Охотник на вампиров.
У Грэм-Смита и Бекмамбетова, обратившихся к вольтеровско-марксистской метафорике, рабовладельцы Юга и их подручные уже в буквальном смысле вампиры, которые пьют кровь из негров и солдат-северян не через посредство кругообращения труда и капитала, а прямо так, из шеи. Разумеется, Авраам (Абрахам) Линкольн – это не кто иной, как Абрахам Ван Хельсинг, главный охотник на вампиров из романа Брэма (Абрахама) Стокера «Дракула». Соответственно истребление «старосветской аристократии» Юга новым демократическим порядком, идущим с Севера, предстает как крестовый поход топора и серебряного кастета против физиологически греховного и морально растленного способа существования. Уничтожение целой цивилизации, совершившееся в 1860-х годах, превратилось в демонологический фарс, разбитый на несколько десятков акробатических этюдов…
Современный российский, и отнюдь не только российский, зритель в подавляющей своей массе совершенно не представляет себе Гражданскую войну в США. В лучшем случае будет упомянуто нечто про борьбу южных рабовладельцев и северных противников рабства, хотя три четверти южан никогда не владели рабами, а, например, из шести сменивших друг друга между 1840 и 1861 годами губернаторов Виргинии – самого аристократического из южных штатов – двое начинали батраками, а один был сыном деревенского мясника и в молодости работал портным. Гражданская война – наиболее кровопролитная за все время существования Соединенных Штатов (в ней погибло 650 тысяч американцев – больше, чем в Первой мировой, Второй мировой, Вьетнамской и Корейской войнах вместе взятых) – оказалась национальной катастрофой, последствия которой не вполне залечены даже по сей день. Известный историк Шелби Фут, автор классического трехтомного труда по истории Гражданской войны, однажды сказал: «Любое понимание американской нации должно основываться, я имею в виду – по-настоящему основываться, на изучении Гражданской войны… Она определила нас. Революция внесла свою лепту. Наше участие в европейских войнах, начиная с Первой мировой, также внесло свою лепту. Но Гражданская война сделала нас такими, какие мы есть, определила наши хорошие и плохие стороны, и если вы собираетесь постичь американский характер XX века, вам совершенно необходимо изучить великую катастрофу века XIX. То был перекресток нашего бытия, и этот перекресток был адским». Про «адскость» Бекмамбетов более-менее уловил, все остальное оказалось превращено в грубые, примитивные и эффектные уловки. Президент Линкольн: Охотник на вампиров
версия для печати